Тени в раю |
Ока, которой с самого рождения не давала покоя слава сибирских рек, упрямо рвалась на север и, обогнув Озёры, вновь устремилась к цели, но, увы, опять наткнулась на твёрдые породы. На этот раз белые, известняковые и меловые. Повернув на восток, она оставила на левом берегу горный южный склон, который люди стали обживать 10 тысяч лет назад
Ока, которой с самого рождения не давала покоя слава сибирских рек, упрямо рвалась на север и, обогнув Озёры, вновь устремилась к цели, но, увы, опять наткнулась на твёрдые породы. На этот раз белые, известняковые и меловые. Повернув на восток, она оставила на левом берегу горный южный склон, который люди стали обживать 10 тысяч лет назад. А село Белые Колодези впервые упоминается в разрядной книге в 1531 году.
«Колодязь» в древнерусском — это место, из которого берут воду — источник, углубление, яма, раскоп… Копать колодцы здесь не надо — вода в прямом смысле всюду бьёт ключом. Со смотровой площадки открывается роскошная панорама долины Оки. Я ездил много по Подмосковью, и из того, что видел, могу сказать уверенно — это самое красивое место. Сразу за селом — заказник областного значения, знаменитая «Нагорная дубрава», где на южном склоне растут нигде больше в Московской области не встречающиеся виды — дикие слива и груша, ракитник, степной ковыль, ветреница лесная… Защищённые от северных ветров, Белые Колодези — кусочек юга, здесь можно выращивать абрикосы, виноград и черешню.
Под холмом — родники, на холме — белая церковь… Не рай ли это?
Я долго бродил по узким улочкам, спускающимся к пойме реки, не встретив ни единой души. Наконец, показались две немолодые женщины. Я поговорил с ними, они вспомнили ещё не совсем давние времена, когда здесь кипела жизнь, работали и праздновали всем селом. Увы. Уходящая натура, тени в раю.
Когда-то Белые Колодези были одним из самых крупных сёл в Коломенском уезде. В 1874 году в 285 дворах проживали 918 душ мужского и 998 женского пола. Работали 4 фабрики, на которых до 200 рабочих производили скатерти, салфетки и бумажные одеяла. В 1929 году село было передано в Озёрский район. В 1931 г. в списке сельсовета значатся 475 дворов, 1671 житель, 279 — в колхозах, имелись школа 1-й ступени и больница. Находилась больница на выселках, ближе к центру села располагался роддом, где работали высококвалифицированные специалисты. На протяжении многих лет родильное отделение возглавляла А. В. Ступина, которую в 1951 году наградили орденом Ленина. При школе был знаменитый на всю округу хор. Артисты из драмкружка показывали на сцене клуба пьесы русских классиков. Популярны были выставки поделок, особенно прославились сельчане плетением корзин.
Сегодня в Белых Колодезях около 70 дворов, в которых живут немногим более сотни местных жителей (как правило, в возрасте), и более двухсот дач, некоторые из которых смело можно назвать дворцами. Село необратимо превращается в коттеджный поселок.
Две России — старая и новая — рядом, но почти не пересекаются. Для большинства дачников местные — это аборигены, вымирающее племя, которое можно и не замечать. А если всмотреться?
Старейшая жительница села — Екатерина Назарова, в прошлом году отметила 90-летний юбилей. До сих пор, как говорится, в здравом уме и трезвой памяти. Благодаря ей она может часами говорить о былом. А былое — это нелёгкая жизнь простой сельской труженицы и одновременно невыдуманная история страны.
В школу пошла с 9 лет — не было одежды и обуви. Отец семью бросил, больная мать не в силах была держать даже одну корову. И когда создавался колхоз, мать очень хотела туда вступить. Не принимали. Чтобы вступить в колхоз, нужно было сдать землю и семена. Две десятины у неё были. Не было семян и денег на их покупку.
Мать плакала. Сама она не могла прокормить четверых детей (ещё двое умерли, один в возрасте 6 месяцев от воспаления лёгких). Оставалось последнее средство. Поехала в Коломну и в Торгсин сдала обручальное кольцо. Дети ждали мать с нетерпением — предвкушали гостинцы. Но та не привезла ничего. «На что будем зерно покупать?», — вот что услышали в ответ.
В колхозе работали и мать, и дети (после школы и в каникулы). Старший устроился на почту и вскоре угодил за решётку (был обвинён в растрате). Написал 2 письма, потом как в воду канул. В 1941 году Катя (вторая по старшинству) написала в секретариат Калинина с просьбой сообщить о судьбе брата. Сообщили, что ответ будет дан в течение полугода. Но вскоре началась война…
Зимой 41-го Катя вместе с другими девчонками пилила лес (двуручной пилой). В 1942-м пришла повестка из военкомата. Женщина–военком, не особо присматриваясь, сказала: «По вашей физиономии вы согласны».
— Да, я согласна, — ответила Катя, — если государство возьмёт на себя заботу о матери (к тому времени 1 гр. инвалидности) и несовершеннолетнем брате (сестра вышла замуж).
Так вместо фронта Катя попала на курсы трактористок (а, в перспективе — танкисток). Судьба ей благоволила. В 43-м вышла замуж за бригадира тракторной бригады (одного из немногих мужиков, оставшихся по брони в деревне). На колёсном тракторе отработала до 1946 года. Сломанный в те годы позвонок сейчас не даёт ей выходить из дома.
Работали за трудодни. Расчёт был в конце года (в августе полагался аванс). Поскольку у Кати долго не было ребёнка, ей приходилось платить каждый месяц 150 рублей за бездетность. Чтобы эти деньги раздобыть (ну и покупать хлеб), ходили пешком в Озёры продавать молоко и яйца (были свои корова и куры).
Дочь родилась в 1947-м. Когда ей было года полтора, в гости пришёл председатель колхоза. «Рой яму», — предложил он. В то время Сталин решил, что приусадебные участки (6 соток) могут быть только у колхозников и пенсионеров. А поскольку муж работал на МТС (не сотовый оператор), семье Назаровых иметь огород не полагалось. На участке был туалет — его председатель предлагал убрать. — Я в огород к тебе ходить буду, смотри, не вляпайся, — ответила бойкая на язык Катя. Туалет оставили.
Катя пошла работать в колхоз помощником счетовода (бухгалтера) и казначеем (кассиром). Через несколько лет, окончив курсы, перешла счетоводом в школу. Но уже и тогда у некоторых руководителей была привычка смешивать общественное с личным. Для ремонта школы купили доски, а директор строил дом…
— Отдай доски, — потребовала счетовод.
— Я доски не верну, а тебя сверну, — ответил директор, уволил и трудовую не отдавал, пока этого не потребовал суд.
До пенсии работала в совхозе (колхоз был преобразован в совхоз в самом начале шестидесятых) разнорабочей. Сейчас одна — муж умер, дочь в Коломне. 6 лет назад напомнил о себе сломанный позвоночник — ходит по дому с палочкой. Продукты и лекарства привозит дочь. При мне Екатерина Михайловна заплакала: «Не могу в церковь сходить».
— Потеряли Всевышнего, — говорит Екатерина Назарова. В тридцатые годы церковь закрыли, батюшку расстреляли. «За что — удивляется старая труженица. — Держал корову, поросёнка, кур, пчёл. Был прекрасный сад — лучший на селе. Не воровал, не убивал…» Екатерина Ми- хайловна и в советские годы про церковь не забывала. Ходила и ездила в Озёры. А когда в 1999 году вновь зазвучал колокол в местном храме, возрадовалась. Ни одной службы не пропускала — благо до церкви метров 100. Но вот «сейчас — беда. Мы никому не нужны».
В Успенском храме и по сей день реставрация, так что отец Дмитрий (интеллигентный человек с умными глазами и доброй улыбкой) занят и хозделами, и своими прихожанами. К лету их число доходит до 100 человек.
Большинство, как ни странно на первый взгляд, приезжают из Озёр и Коломны. Местных немного, из-за болячек не могут выйти из домов.
— На пасху народу будет много, но что толку от этой тусовки, — сетует отец Дмитрий. — Эти люди не имеют храма в душе».
На вопрос, что для него болевая точка, отец Дмитрий не задумываясь произносит: «Любите друг друга, становитесь людьми».
«Счастливы милосердные, — с ними тоже поступят милосердно», — сказал Иисус Христос в Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея, 5:7). Давайте замечать друг друга.
«Технический прогресс, — говорит отец Дмитрий, — сам по себе, без перемен в душе, ведёт к деградации. Забытые тени исчезнут, но вместе с ними, боюсь, исчезнет и рай.
P.S. Жители села, а это, как вы поняли, люди в основном пожилые, жаловались на то, что к ним не заходит автобус, и им приходится идти в гору целый километр. А ведь в Белых Колодезях нет даже аптечного пункта. Неужели ничего нельзя сделать?
«Колодязь» в древнерусском — это место, из которого берут воду — источник, углубление, яма, раскоп… Копать колодцы здесь не надо — вода в прямом смысле всюду бьёт ключом. Со смотровой площадки открывается роскошная панорама долины Оки. Я ездил много по Подмосковью, и из того, что видел, могу сказать уверенно — это самое красивое место. Сразу за селом — заказник областного значения, знаменитая «Нагорная дубрава», где на южном склоне растут нигде больше в Московской области не встречающиеся виды — дикие слива и груша, ракитник, степной ковыль, ветреница лесная… Защищённые от северных ветров, Белые Колодези — кусочек юга, здесь можно выращивать абрикосы, виноград и черешню.
Под холмом — родники, на холме — белая церковь… Не рай ли это?
Я долго бродил по узким улочкам, спускающимся к пойме реки, не встретив ни единой души. Наконец, показались две немолодые женщины. Я поговорил с ними, они вспомнили ещё не совсем давние времена, когда здесь кипела жизнь, работали и праздновали всем селом. Увы. Уходящая натура, тени в раю.
Когда-то Белые Колодези были одним из самых крупных сёл в Коломенском уезде. В 1874 году в 285 дворах проживали 918 душ мужского и 998 женского пола. Работали 4 фабрики, на которых до 200 рабочих производили скатерти, салфетки и бумажные одеяла. В 1929 году село было передано в Озёрский район. В 1931 г. в списке сельсовета значатся 475 дворов, 1671 житель, 279 — в колхозах, имелись школа 1-й ступени и больница. Находилась больница на выселках, ближе к центру села располагался роддом, где работали высококвалифицированные специалисты. На протяжении многих лет родильное отделение возглавляла А. В. Ступина, которую в 1951 году наградили орденом Ленина. При школе был знаменитый на всю округу хор. Артисты из драмкружка показывали на сцене клуба пьесы русских классиков. Популярны были выставки поделок, особенно прославились сельчане плетением корзин.
Сегодня в Белых Колодезях около 70 дворов, в которых живут немногим более сотни местных жителей (как правило, в возрасте), и более двухсот дач, некоторые из которых смело можно назвать дворцами. Село необратимо превращается в коттеджный поселок.
Две России — старая и новая — рядом, но почти не пересекаются. Для большинства дачников местные — это аборигены, вымирающее племя, которое можно и не замечать. А если всмотреться?
Старейшая жительница села — Екатерина Назарова, в прошлом году отметила 90-летний юбилей. До сих пор, как говорится, в здравом уме и трезвой памяти. Благодаря ей она может часами говорить о былом. А былое — это нелёгкая жизнь простой сельской труженицы и одновременно невыдуманная история страны.
В школу пошла с 9 лет — не было одежды и обуви. Отец семью бросил, больная мать не в силах была держать даже одну корову. И когда создавался колхоз, мать очень хотела туда вступить. Не принимали. Чтобы вступить в колхоз, нужно было сдать землю и семена. Две десятины у неё были. Не было семян и денег на их покупку.
Мать плакала. Сама она не могла прокормить четверых детей (ещё двое умерли, один в возрасте 6 месяцев от воспаления лёгких). Оставалось последнее средство. Поехала в Коломну и в Торгсин сдала обручальное кольцо. Дети ждали мать с нетерпением — предвкушали гостинцы. Но та не привезла ничего. «На что будем зерно покупать?», — вот что услышали в ответ.
В колхозе работали и мать, и дети (после школы и в каникулы). Старший устроился на почту и вскоре угодил за решётку (был обвинён в растрате). Написал 2 письма, потом как в воду канул. В 1941 году Катя (вторая по старшинству) написала в секретариат Калинина с просьбой сообщить о судьбе брата. Сообщили, что ответ будет дан в течение полугода. Но вскоре началась война…
Зимой 41-го Катя вместе с другими девчонками пилила лес (двуручной пилой). В 1942-м пришла повестка из военкомата. Женщина–военком, не особо присматриваясь, сказала: «По вашей физиономии вы согласны».
— Да, я согласна, — ответила Катя, — если государство возьмёт на себя заботу о матери (к тому времени 1 гр. инвалидности) и несовершеннолетнем брате (сестра вышла замуж).
Так вместо фронта Катя попала на курсы трактористок (а, в перспективе — танкисток). Судьба ей благоволила. В 43-м вышла замуж за бригадира тракторной бригады (одного из немногих мужиков, оставшихся по брони в деревне). На колёсном тракторе отработала до 1946 года. Сломанный в те годы позвонок сейчас не даёт ей выходить из дома.
Работали за трудодни. Расчёт был в конце года (в августе полагался аванс). Поскольку у Кати долго не было ребёнка, ей приходилось платить каждый месяц 150 рублей за бездетность. Чтобы эти деньги раздобыть (ну и покупать хлеб), ходили пешком в Озёры продавать молоко и яйца (были свои корова и куры).
Дочь родилась в 1947-м. Когда ей было года полтора, в гости пришёл председатель колхоза. «Рой яму», — предложил он. В то время Сталин решил, что приусадебные участки (6 соток) могут быть только у колхозников и пенсионеров. А поскольку муж работал на МТС (не сотовый оператор), семье Назаровых иметь огород не полагалось. На участке был туалет — его председатель предлагал убрать. — Я в огород к тебе ходить буду, смотри, не вляпайся, — ответила бойкая на язык Катя. Туалет оставили.
Катя пошла работать в колхоз помощником счетовода (бухгалтера) и казначеем (кассиром). Через несколько лет, окончив курсы, перешла счетоводом в школу. Но уже и тогда у некоторых руководителей была привычка смешивать общественное с личным. Для ремонта школы купили доски, а директор строил дом…
— Отдай доски, — потребовала счетовод.
— Я доски не верну, а тебя сверну, — ответил директор, уволил и трудовую не отдавал, пока этого не потребовал суд.
До пенсии работала в совхозе (колхоз был преобразован в совхоз в самом начале шестидесятых) разнорабочей. Сейчас одна — муж умер, дочь в Коломне. 6 лет назад напомнил о себе сломанный позвоночник — ходит по дому с палочкой. Продукты и лекарства привозит дочь. При мне Екатерина Михайловна заплакала: «Не могу в церковь сходить».
— Потеряли Всевышнего, — говорит Екатерина Назарова. В тридцатые годы церковь закрыли, батюшку расстреляли. «За что — удивляется старая труженица. — Держал корову, поросёнка, кур, пчёл. Был прекрасный сад — лучший на селе. Не воровал, не убивал…» Екатерина Ми- хайловна и в советские годы про церковь не забывала. Ходила и ездила в Озёры. А когда в 1999 году вновь зазвучал колокол в местном храме, возрадовалась. Ни одной службы не пропускала — благо до церкви метров 100. Но вот «сейчас — беда. Мы никому не нужны».
В Успенском храме и по сей день реставрация, так что отец Дмитрий (интеллигентный человек с умными глазами и доброй улыбкой) занят и хозделами, и своими прихожанами. К лету их число доходит до 100 человек.
Большинство, как ни странно на первый взгляд, приезжают из Озёр и Коломны. Местных немного, из-за болячек не могут выйти из домов.
— На пасху народу будет много, но что толку от этой тусовки, — сетует отец Дмитрий. — Эти люди не имеют храма в душе».
На вопрос, что для него болевая точка, отец Дмитрий не задумываясь произносит: «Любите друг друга, становитесь людьми».
«Счастливы милосердные, — с ними тоже поступят милосердно», — сказал Иисус Христос в Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея, 5:7). Давайте замечать друг друга.
«Технический прогресс, — говорит отец Дмитрий, — сам по себе, без перемен в душе, ведёт к деградации. Забытые тени исчезнут, но вместе с ними, боюсь, исчезнет и рай.
P.S. Жители села, а это, как вы поняли, люди в основном пожилые, жаловались на то, что к ним не заходит автобус, и им приходится идти в гору целый километр. А ведь в Белых Колодезях нет даже аптечного пункта. Неужели ничего нельзя сделать?
Текст: Сергей Беляев
